Биография. Речкалов григорий андреевич, дважды герой советского союза Сын григория речкалова валерий 1940 года рождения

Родился 9 Февраля 1920 года в деревне Худяково, ныне посёлок Зайково Свердловской области, в семье крестьянина. Окончил 6 классов неполной средней школы и аэроклуб. С 1938 года в Красной Армии, год спустя окончил Пермскую военную авиационную школу пилотов.

В сражениях Великой Отечественной участвовал с первого дня. Воевал на Южном, Северо - Кавказском, 1-м, 2-м и 4-м Украинских фронтах.

К Маю 1943 года командир звена 16-го Гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, Северо - Кавказский фронт) Гвардии старший лейтенант Г. А. Речкалов совершил 194 боевых вылета, в 54 воздушных боях сбил лично 12 самолётов противника и 2 - в составе группы. 24 Мая 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

К Июню 1944 года заместитель командира того же полка (9-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиационный корпус, 5-я Воздушная армия, 2-й Украинский фронт) Гвардии капитан Г. А. Речкалов совершил 415 боевых вылетов, участвовал в 112 воздушных боях, сбил лично 48 самолётов противника и 6 - в группе с товарищами. 1 Июля 1944 года награждён второй медалью "Золотая Звезда".

Всего выполнил около 450 успешных боевых вылетов, в 122 воздушных боях сбил 56 самолётов лично и 6 - в составе группы.

После войны продолжал служить в ВВС. В 1951 году окончил Военно - Воздушную академию. С 1959 года Генерал - Майор авиации Г. А. Речкалов - в запасе. Жил в Москве. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (четырежды), Aлександра Невского, Отечественной Войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), медалями. На родине дважды Героя установлен бронзовый бюст. Написал книги о военных буднях - "В гостях у молодости", "Дымное небо войны", "В небе Молдавии". Умер 22 Декабря 1990 года.

Этот блистательный воздушный боец отличался весьма противоречивым и неровным характером. Являя образец мужества, решимости и дисциплины в одном вылете, в следующем он мог отвлечься от выполнения главной задачи и столь же решительно начать преследование случайного противника. Его боевая судьба переплелась с судьбой А. И. Покрышкина; он летал с ним в группе, сменял его на должности комэска, затем на должности командира полка. Сам Александр Иванович лучшими качествами Речкалова считал прямоту и откровенность.

Лучшие дня

Григорий Речкалов родился 9 Февраля 1920 года в деревне Худяково Ирбитского уезда Пермской губернии. Летать он научился в местном аэроклубе. После призыва в ряды Красной Армии, в 1938 году был принят в Пермскую военную авиационную школу. Ту самую, что за 5 лет до прихода туда Речкалова окончил его будущий командир - А. И. Покрышкин. Правда, тогда школа выпускала лишь авиационных техников. Став в 1939 году военным лётчиком, Речкалов проходил службу в частях ВВС РККА Одесского Военного округа.

Несмотря на то, что медкомиссия определила у него дальтонизм, он добился права продолжить службу и в 1941 году был направлен в 55-й истребительный авиаполк в звании сержанта. Полк находился в Moлдавии и перевооружался на новые типы истребителей в течение лета. Тем не менее, эскадрилья Речкалова ещё имела на вооружении устаревшие И-153.

Начало войны спасло Речкалова от списания с лётной работы: командир полка проигнорировал очередное, губительное для пилота, заключение врачей. Свои первые боевые вылеты, на штурмовку войск противника, Речкалов сделал на И-153 - биплане с синим хвостовым номером "13". В течение 1-й недели войны он выполнил около 30 боевых вылетов на штурмовку и провёл 10 воздушных боёв.

На этой же машине он одержал свою первую победу - 27 Июня 1941 года залпом реактивных снарядов сбив одного из атаковавших его Ме-109. Как и Покрышкин, позднее он говорил, что его 13-й номер "несчастливый для врага". На нём же он, правда, потерпел аварию из - за отказа мотора: оборвался шатун, и, скапотировав, Речкалов едва не погиб.

После аварии он стал летать на И-16, вскоре сбил на нём сначала польский истребитель PZL P-24 (на них летали румынские лётчики), а затем - немецкий бомбардировщик Ju-88. В одном из вылетов был ранен в голову и ногу, привёл машину на свой аэродром и неделю угодил в госпиталь, перенёс там 3 операции - ранение в ногу оказалось тяжёлым.

После относительного выздоровления лётчик получил направление в запасной полк, но, узнав, что тот укомплектован только самолётами У-2, решительно повернул и уехал обратно в штаб ВВС округа. Там он добился встречи с командующим и сумел вытребовать направление на переучивание в истребительный полк. Только летом 1942 года, освоив Як-1 и ещё раз побывав в госпитале - трудно выходил осколок, Речкалов всеми правдами и неправдами вернулся в свой полк - 55-й ИАП, получивший к тому времени Гвардейское наименование (16-й ГвИАП). Здесь, на Южном фронте, он делает около сотни боевых вылетов, участвуя в 20 боях доводит число своих побед до 6, сбив 4 самолёта лично и 2 - в составе группы.

В Декабре 1942 года полк отозвали с фронта для перевооружения на американские истребители P-39 "Аэрокобра". К весне 1943 года, получив новые машины на Северном Кавказе, полк отправился на Кубань. В первом же вылете, Речкалов и Покрышкин сбили по одному Ме-109F в воздушном бою над станицей Крымская. 15 Апреля Речкалов сбил Ju-88 в бою с большой группой бомбардировщиков. На следующий день - Ме-109 около станицы Холмская и ещё два Ме-109 до 21 числа.

8 дней спустя 6 "Aэрокобр" Kaпитана А. Покрышкина завязали бой с группой Ju-87 сопровождаемой 4 истребителями Ме-109 над линией фронта. Покрышкин атаковал бомбардировщиков, а Речкалов занялся истребителями. В итоге оба сбили по 2 самолёта противника и сорвали их атаку.

Только за первые 2 недели сражения на Кубани заместитель командира 1-й эскадрильи 16-го ГвИАП Гвардии Старший лейтенант Речкалов лично сбил в воздушных боях 8 самолётов противника (7 Ме-109 и Ju-88) и был представлен к званию Героя Советского Союза. Вспоминая о тех днях Григорий Андреевич позднее писал:

"Не было ни одного вылета, чтобы мы не вели бой. Вначале противник действовал нахально. Выскочит группа, навалится, смотришь, то один, то другой наш самолёт, загоревшись, несётся к земле. Но мы быстро разгадали тактику немецких лётчиков и стали применять новые приемы: ходить парами, а не звеньями, лучше использовать для связи и наведения радио, эшелонировать группы самолётов так называемой "этажеркой". Именно в эти дни в нашем полку родился "соколиный удар", разработанный Александром Ивановичем Покрышкиным".

На Кубани Речкалов воевал на "Аэрокобрах" P-39D-1, P-39D-2, с бортовым номером "40", одержал 19 побед, трижды уничтожив по 2 самолёта в одном бою и один раз - 3. Обычно он летал ведущим пары в группе Покрышкина. 24 Мая 1943 года стал Героем Советского Союза. Свой последний дубль Речкалов сделал уже под Яссами, сбив в короткой и решительной атаке 2 пикировщика Ju-87.

Беспредельно храбрый лично, удалой, полный презрения к врагам, Речкалов воевал на разукрашенной "Аэрокобре", помимо стандартной окраски и элементов быстрого распознавания, несшей звезды по числу сбитых врагов и грозные буквы Р.Г.А. (инициалы лётчика) на хвостовой части фюзеляжа.

Летом 1943 года во главе восьмёрки истребителей он с ходу на предельной скорости, сверху - в лоб, атаковал большую группу пикировщиков Ju-87 и лично сбил 3 из них. Его группа сбила тогда 5 "Юнкерсов" и один "Мессер". Осенью 1943 года во время знаменитой "охоты над морем", открытой Покрышкиным, Речкалову удалось сбить 3 самолёта - 2 трёхмоторных Ju-52 - бензовоза в одном вылете и итальянскую летающую лодку "Савойя".

Он с удовольствием летал на "охоту", любил забираться на большую, около 6000 метров, высоту и, пользуясь своим исключительно острым зрением, стремительно атаковать выбранную жертву. На задания ас летал с разными лётчиками. Среди них были А. Труд, Г. Голубев, В. Жердев. Он вёл бои над Азовским морем, когда весной 1944 года полк действовал в составе 4-го Украинского фронта над Крымом, участвовал в Кишинёвской кампании, которая отправила его обратно в места, где он совершил свои первые вылеты в этой войне.

Он стал Kaпитаном, заместителем командира полка с богатым боевым опытом. В Июле 1944 года Борис Глинка был серьёзно ранен и Речкалов стал временно исполнять его обязанности. 1 Июля 1944 года его наградили второй медалью "Золотая Звезда", за 48 личных и 6 групповых побед, одержанных им в 415 боевых вылетах и 112 воздушных боях (по данным на Июнь 1944 года).

Отличительной чертой Речкалова было то, что он быстро улавливал идею каждого боя и как бы не складывалась обстановка в воздухе, почти всегда доводил до конца начатую схватку, добиваясь победы. Его умение взаимодействовать с другими группами, позволяло уверенно вести бои с численно превосходящими силами противника.

Поистине классическим можно назвать воздушный бой, проведённый нашими асами 16 Июля 1944 года. Во всём блеске проявились в нём боевые качества советских командиров и рядовых лётчиков. 12 самолётов 16-го Гвардейского полка под командованием Г. А. Речкалова в районе Сушно прикрывали от воздушных налётов наземные войска, находившиеся в исходном положении для атаки. Истребители ударной группы барражировали на высоте 2000 метров. Над ними с превышением 400 - 500 метров ходила группа прикрытия во главе с ведущим - Гвардии подполковником А. И. Покрышкиным. А самый верхний ярус занимала группа поддержки под командованием Героя Советского Союза Гвардии старшего лейтенанта А. Труда.

Вскоре было замечено, что курсом на восток движется большая группа вражеских машин. В ней насчитывалось более 30 Ju-87 и Hs-129 и 8 FW-190. Увидев наши самолёты, противник перестроился в колонну по одному, замкнув круг для обороны, и начал беспорядочно бросать бомбы.

Истребители Речкалова и Покрышкипа устремились в атаку на бомбардировщиков, а Труд связал боем истребителей. Закрутилась гигантская карусель. Своей четвёркой Покрышкин нанёс удар с внутренней стороны круга и с первой же атаки сбил Hs-129. Четвёртой атакой ему удалось поджечь Ju-87. Снизу и сзади в атаку бросился Речкалов со своими ведомыми. Он первым свалил на землю вражеского бомбардиррвщика. Такая же участь от метких очередей Вахненко, Клубова и Иванова постигла ещё 3-х "Юнкерсов". На выходе из четвёртой атаки Клубов удвоил свой счёт. Таким образом, на землю упало 9 сбитых вражеских самолётов.

Однако стремление Речкалова к увеличению личного счёта (вплоть до попыток приписать себе чужие победы), не всегда положительно сказывалось на руководстве подчинёнными. Он мог выйти из боя с истребителями, хотя лётчики его группы ещё продолжали схватку, и броситься на бомбардировщиков, а то и вовсе увести группу без разрешения вышестоящего командования. Действуя "по старинке", посылал на патрулирование мелкие группы истребителей, которым часто приходилось вести бои в меньшинстве.

Боевой счёт лётчика рос очень быстро, столь же быстро поднимался Речкалов и по командным должностям. После назначения Покрышкина заместителем командира полка, Речкалов становится командиром 1-й эскадрильи, а когда Покрышкин стал командиром дивизии, он был назначен командиром 16-го ГвИАП. Однако должность эта была фатально невезучей. После гибели лётчика Ивана Олефиренко (из - за халатности механика), Речкалов был снят с должности комполка и туда назначен Борис Глинка. Однако через несколько дней тот был серьёзно ранен в воздушном бою и Речкалов вновь стал временно исполнять его обязанности. Но вскоре его сменил в этой должности другой советский ас - Иван Ильич Бабак...

Вскоре полк переместился на 1-й Украинский фронт и принял участие в Львовско - Сандомирской операции. Затем действовал над Польшей, над Вислой и Одером. Последние бои Речкалов провёл над Берлином в Апреле 1945 года. К концу войны он стал самым результативным лётчиком летающим на "Аэрокобре" (44 победы), большинство из которых он одержал на машинах P-39N-0 (номер 42-747) и P-39Q-15 (номер 42-547).

"Аэрокобра" Р-39Q-15, широко известна по кинохронике, как истребитель А. И. Покрышкина. Но это не так. Просто кинооператоры снимали Александра Ивановича на фоне именно этого самолёта (видимо хотели показать множество звёзд - отметок о победах). На этой машине Речкалов и закончил войну.

Звёздочки, обозначавшие воздушные победы, наносились слева на носу самолёта, причем расположены были точно так же, как и на предыдущей машине. Подкрыльевые крупнокалиберные пулемёты были сняты. Красные верхушки вертикального оперения и кок - отличительный знак 16-го ГвИАП.

Чеpез много лет после окончания войны у Гpигоpия Речкалова как - то спpосили, что он больше всего ценил в "Аэpокобpе", на котоpой одеpжал столько побед: скоpость, мощь огневого залпа, обзоp из кабины, надёжность мотоpа? Речкалов ответил, что, конечно, все пеpечисленные достоинства машины - очень важны. Hо главное всё - таки... было pадио. Hа этой машине была отличная, pедкая по тем вpеменам pадиосвязь. Благодаpя ей пилоты в гpуппе pазговаpивали между собой, как по телефону. Кто что увидел - сpазу все знают. Поэтому никаких неожиданностей, в боевых вылетах, у них не бывало.

В Феврале 1945 года, приказом командира 9-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии, Григорий Речкалов был отстранён от командования 16-м Гвардейским авиаполком и назначен инспектором по технике пилотирования 9-й ГвИАД, то есть на должность не связанную с руководством личным составом. Сам А. И. Покрышкин писал по этому поводу так:

"...Аэродром внезапно атаковала восьмёрка FW-190. Группа выскочила в разрыв облачности и сбросила кассетные осколочные бомбы. По радио на противника сразу же была наведена пара истребителей. Она как раз совершала тренировочный полёт. Лётчики успели догнать уходящую вражескую группу и подбили один "Фоккер".

От сброшенных бомб наши самолёты не пострадали. Но под взрывы попал командир эскадрильи Вениамин Цветков. Во время бомбёжки он бросился к самолёту, чтобы взлететь и отразить удар "Фоккеров". Крупный осколок вонзился ему в спину, нанёс смертельную рану. Врачи не успели довезти его живым до лазарета. [ Примечание: Вениамин Павлович Цветков имел на своём счету 15 лично сбитых самолётов противника и 2 - в составе группы ].

Когда мне сообщили об этом ударе по аэродрому, первое, что я спросил: "А где же были дежурные истребители?.."

Выяснилось, что командование 16-го Гвардейского полка не выполнило установленный график дежурства над аэродромом. Считая это напрасной тратой сил, не подняло заранее, по расписанию, звено на барражирование. Это было грубое нарушение. Будь звено в воздухе, налёт удалось бы отразить ещё на подходе вражеских самолётов к аэродрому. За неисполнительность и другие нарушения командира 16-го авиаполка вскоре перевели на должность инспектора в корпус, не связанную с руководством личным составом.

Вот ведь как бывает. Приобрел лётчик боевой опыт, освоил технику, научился вести воздушный бой - дерётся уверенно, на счету не один десяток сбитых вражеских машин. Отмечен за это высокими наградами. А командирские качества невысокие, как руководитель - слаб. По видимому, чтобы выковать, воспитать в себе эти качества мало быть только храбрым и умелым воздушным бойцом. Надо развивать ответственность перед подчинёнными, строго спрашивать и быть требовательным в первую очередь к самому себе".

Несмотря на всё это, боевые вылеты Григорий Речкалов продолжал выполнять до конца войны. Он закончил её с 56 личными и 6 групповыми победами, одержанными в 450 успешных боевых вылетах и 122 воздушных боях (согласно последним исследованиям Михаила Быкова - ещё 3 личные победы, одержанные летом 1941 года, не были записаны на его боевой счёт).

Наверное, ни у одного другого советского аса на личном счету нет такого разнообразия типов официально сбитых самолётов врага, как у Г. А. Речкалова. Здесь и бомбардировщики Hе-111 и Ju-88, и самолёты штурмовой авиации Ju-87 и Hs-129, и разведчики Hs-126 и FW-189, и истребители Ме-110, Ме-109, FW-190, и транспортники Ju-52, и даже относительно редкие трофеи - итальянская "Савойя" и польский PZL-24.

После войны Григорий Андреевич ещё долго оставался на службе в ВВС, окончил Военно - Воздушную академию. В 1959 году 39-летний Генерал - Майор авиации Г. А. Речкалов был уволен в запас. Жил и работал в Москве.

Будущий дважды Герой Советского Союза, один из лучших советских асов Григорий Андреевич Речкалов родился 9 февраля 1920 года в деревне Худяково Ирбитского уезда в самой обыкновенной крестьянской семье. В конце 1937 года по комсомольской путевке молодой Речкалов отправляется военную школу летчиков в Перми, которую успешно оканчивает в 1939 году. После распределения Григорий в звании младшего лейтенанта направляется для прохождения службы в 55-й истребительный авиаполк, который подарили стране много прославленных летчиков.

В то время, когда Речкалов попал в 55-й ИАП он был укомплектован самолетами И-153, И-16 и УТИ-4 и входил в состав 1-й скоростной бомбардировочной бригады КОВО. В 1940 году полк был передан 20-й смешанной авиационной дивизии, входившей в структуру ВВС Одесского военного округа. Полк располагался на окраине небольшого города Бельцы недалеко от границы с Румынией.

22 июня 1941 года Григорий Речкалов прибыл в распоряжение своего полка из Одессы, где он прошел врачебно-летную комиссию, которая списала его с летной работы, у летчика был дальтонизм, он плохо различал цвета. В полку к тому времени уже были отмечены первые потери, и вовсю кипела боевая работа. Доложив о своем прибытии в часть и списании с полетов, Речкалов тут же получает свое первое боевое задание – на истребителе И-153 отвезти документы в соседнюю часть. На заключение врачей начальник штаба полка майор Матвеев даже не стал обращать свое внимание, было не до этого. Вот так неожиданно для пилота-истребителя решилась очень тяжелая задача, которая терзала его всю дорогу по пути в полк. В первом же своем боевом вылете Григорий Речкалов встретился в бою с врагом, уцелел и смог выручить товарища.

В дальнейшем в судьбу летчика-аса не раз будет вмешиваться случай, который будет предоставлять ему возможность для возвращения в небо. Рассказ о них занял бы слишком много времени. Стоит сказать только о том, что уже через месяц войны, имея на своем боевом счету 3 сбитых немецких самолета Речкалов получает тяжелое ранение в ногу и раненным приводит свой И-16 на аэродром, откуда немедленно переправляется в госпиталь. В госпитале ему делают очень сложную операцию на правой ноге. Это ранение практически на год вывело его из строя. В апреле 1942 года, сбежав из запасного авиаполка, где летчик переучивался на Як-1, он возвращается в свой родной, теперь уже 16-й ГвИАП.

С этого момента начинается новый этап его летной карьеры с позывными «РГА». Впереди его ждет переучивание на американский истребитель P-39 «Аэрокобра», грозное небо Кубани, первая Золотая Звезда Героя, ожесточенные бои в небе над Яссами, вторая Золотая Звезда и в конце небо Берлина. Вместил этот отрезок и некоторое противостояние с известнейшим советским асом Покрышкиным, которое получило неожиданное развитие уже по завершении войны и о котором раньше предпочитали не говорить вслух.

Григорий Речкалов вошел в , как самый результативный ас, одержавший на истребителе P-39 «Аэрокобра» больше всех побед. К концу войны на его «Кобре» было 56 звезд, которые символизировали 53 личных и 3 групповых победы летчика. Речкалов был вторым по результативности летчиком союзников. На его счету значилось 61 личная победа и 4 групповых.

Среди сбитых Григорием Речкаловым немецких самолетов были:

30 истребителей Ме-109;
5 истребитель FW-190
2 истребителя Ме-110;
11 бомбардировщиков Ju-87
5 бомбардировщиков Ju 88
3 транспортника Ju 52
2 бомбардировщика He-111
2 легких самолета разведчика Fi 156
1 истребитель-корректировщик Hs 126

Конфликт с Покрышкиным

Для тех, кто интересовался историей 55-го ИАП, который позднее превратился в 16-й гвардейский истребительный авиаполк, а впоследствии и боевым путем 9-й ГвИАД, которой с июля 1944 года командовал Покрышкин, будут очевидны натянутые отношения между комдивом и одним из лучших советских асов дважды Героем Советского Союза Григорием Андреевичем Речкаловым. Одно время авиасообщество даже вело нешуточные споры на просторах всемирной сети, пытаясь понять природу взаимоотношений двух известных советских асов. Многие полагали, что причины кроются в их воздушном соперничестве, при этом принимались во внимание самые разные аспекты их боевого взаимодействия.

Летчики-асы 9-й гвардейской авиационной дивизии у истребителя Белл P-39 «Аэрокобра» Г.А. Речкалова. Слева направо: Александр Федорович Клубов, Григорий Андреевич Речкалов, Андрей Иванович Труд и командир 16-го гвардейского истребительного авиаполка Борис Борисович Глинка.

Так это или нет, но со временем стало казаться, что натянутые отношения между двумя летчиками, которые привели к серьезному конфликту, были связаны с их личными счетами сбитых самолетов. Данные предположения нашли подтверждение и у родственников Речкалова, в частности об этом говорила его жена Анфиса и дочь Любовь. По словам дочери прославленного аса, уже по окончании Великой Отечественной войны Григорий Речкалов, работая с документами ЦАМО, нашел 3 своих сбитых в 1941 году самолета на счету Александра Покрышкина. Узнав об этом, он, скорее всего, позвонил своему непосредственному военному начальнику и высказал все, что о нем думает. Реакция Александра Покрышкина не заставила себя долго ждать, после данного разговора про Речкалова забыли, а доступ к архивам ЦАМО для него был закрыт. Даже другой советский ас Георгий Голубев, бывший ведомым Покрышкина и друживший во время войны с Речкаловым в своей книге «В паре с сотым» практически ничего не пишет о своем друге времен войны, строя все повествование вокруг личности Покрышкина. По словам родных Григория Речкалова, своего мнения по поводу того, что 3 сбитых им самолета были приписаны Покрышкину, он придерживался до самой своей смерти в 1990 году.

Личный боевой счет Речкалова с 22.06.1941 года открывается следующими сбитыми самолетами противника: 26 июня в районе Унген он сбивает истребитель Ме-109, 27 июня истребитель-корректировщик Hs 126 и 11 июля бомбардировщик Ju 88. Однако уже через месяц после начала войны Григорий Речкалов получает серьезное ранение в ногу. Во время боевого вылета 26.07.1941 на сопровождение семерки И-153, вылетевших на штурмовку, Речкалов был в составе звена истребителей сопровождения И-16. В районе Дубоссары при выходе к цели группа самолетов попадает под интенсивный зенитный огонь немцев. В ходе обстрела Речкалов был ранен, попадание в самолет было настолько сильным и точным, что педаль руля управления истребителя была сломана пополам, а ступня летчика получила серьезные повреждения.

Во время отсутствия летчика многие документы 55-го ИАП во время отступления от Одессы были уничтожены. Возможно «обнуление счета» Речкалово произошло и потому, что за время его почти годового отсутствия полк перешел в состав другого подразделения, тогда как сведения о победах летчика остались в документах 20-й смешанной авиадивизии. Отчет о боевой работе нового 16-го гвардейского авиаполка составлялся уже в запасном полку, поэтому взяться данным за 1941 год в нем было неоткуда. Это было бы достаточно убедительной версией, если бы не тот факт, что многим лётчикам 55-го ИАП, даже не смотря на сожжение штабных документов, сбитые самолёты были вновь записаны и лишь «возвращенцу» Григорию Речкалову пришлось начинать свой боевой путь с нуля. Так или иначе, Речкалов до конца жизни был убежден в том, что с его боевого счета были изъяты 3 победы 1941 года, которые по какому-то стечению обстоятельств попали на счет Покрышкина.

Уже через много лет после завершения войны у Гpигоpия Речкалова спросили, что же он больше всего ценил в своем истребителе P-39Q «Airacobra», на которой он одержал такое количество побед: мощь огневого залпа, скорость, надежность мотора, обзор из кабины? На этот вопрос Речкалов отметил, что все перечисленное, конечно же, играло свою роль и эти достоинства важны, но самым главным на его взгляд в американском истребителе было… радио. По его словам, на «Кобре» была отличная, редкая по тем временам радиосвязь. Благодаря ей пилоты в группе могли общаться между собой, словно по телефону. Кто что видел в воздухе – сразу сообщал, поэтому никаких неожиданностей во время совершения боевых вылетов не было.

Стоит отметить, что «Аэрокобры» прошли достаточно большой путь, постоянно модернизируясь и улучшаясь, в том числе и с учетом требований советской стороны. Для сборки и облета истребителей, которые пребывали в СССР была создана специальная группа НИИ ВВС, которая занялась тщательным исследованием лётно-технических характеристик «Аэрокобр», а также устранением различных выявленных дефектов. Первые версии P-39D отличались завышенными характеристиками. К примеру, скорость у земли равнялась только 493 км/ч, а на высоте 7000 м. – 552 км/ч, максимальная скорость, которую удалось развить самолету на высоте 4200 м., составила 585 км/ч. Чем выше забирался самолет, тем ниже становилась его скороподъемность. На высоте 5000 метров она равнялась 9,6 м/с, зато у земли составляла уже 14,4 м/с. Достаточно высокими оказались и взлётно-посадочные характеристики истребителя. Пробег самолета равнялся 350 метрам, а разбег 300 метрам.

Стоит отметить, что американские инженеры, конструкторы и рабочие с пониманием отнеслись к предложениям поступающим от Советских ВВС, которые касались улучшения конструкции истребителя. Специалисты компании «Белл», приезжая в СССР, посещали воинские части, старались на месте изучать обстоятельства и причины аварий. В свою очередь советские инженеры и летчики также были командированы в США, где помогали в работе компании «Белл» по совершенствованию истребителя Р-39 «Airacobra». Был подключен к работам над самолетом и самый крупный центр советской авиационной науки – Центральный аэрогидродинамический институт им. Жуковского известный под аббревиатурой ЦАГИ.

В 1942 году пошла в производство самая массовая и лучшая модификация истребителя P-39Q, Речкалов летал на истребителе P-39Q-15. В отличие от остальных моделей, на истребителе с литерой Q вместо 4 крыльевых пулеметов винтовочного калибра устанавливалось 2 крупнокалиберных 12,7-мм пулемета. Среди истребителей этой серии были и специальные облегченный модели, к примеру, версия P-39Q-10 отличалась тем, что крыльевые пулеметы на ней отсутствовали полностью.

Использованы источники:
www.airwiki.org/history/aces/ace2ww/pilots/rechkalov.html
www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/rechkalov.html
www.airaces.narod.ru/all1/rechkal1.htm
www.vspomniv.ru/P_39

Григо́рий Андре́евич Речка́лов (9 февраля или - 20 декабря ) - дважды Герой Советского Союза (1943, 1944). Лётчик-ас Великой Отечественной войны , генерал-майор авиации .

Биография

Григорий Андреевич Речкалов родился в деревне Худяково Ирбитского уезда Пермской губернии (ныне посёлок Зайково Ирбитского района Свердловской области) в крестьянской семье. Когда Григорий Речкалов учился в школе, его семья переехала в село Бобровку под Свердловском, и он закончил там 6 классов в школе посёлка Большой Исток. В 14 лет начал работать электромонтёром на местном мельничном заводе. Позднее переехал в Свердловск и поступил в школу фабрично-заводского ученичества Верх-Исетского завода . В то же самое время Речкалов начал заниматься в кружке планеристов.

За день до начала войны Речкалов проходил врачебно-лётную комиссию и был забракован по причине обнаруженного дальтонизма. Однако 22 июня, когда он вернулся в часть, начальник штаба полка дал ему срочное задание по доставке документов и на медицинское заключение даже не посмотрел. В начале войны летал на истребителе И-153 «Чайка». Первую воздушную победу он одержал 27 июня , сбив реактивным снарядом Me-109 . Уже за первый месяц войны Григорий Речкалов сбил 3 вражеских самолёта, был ранен сам, но привёл самолёт на аэродром. Он был отправлен в госпиталь, а затем в запасной авиационный полк, осваивать самолёты Як-1 , но в апреле 1942 года сбежал в свой полк, который к тому времени получил звание гвардейского и стал именоваться 16-й гвардейский истребительный авиационный полк (16 ГвИАП).

В полку он освоил американский истребитель «Аэрокобра ». С весны 1943 года полк вступил в бои с противником на Кубани . За первые две недели боёв Григорий Речкалов сбил 19 самолётов противника, причём в трёх боевых вылетах он сбил по 2 самолёта, а в одном - 3.

К июню 1944 года заместитель командира полка Речкалов совершил 415 боевых вылетов, участвовал в 112 воздушных боях и сбил лично 48 самолётов противника и 6 в группе.

Всего за время войны Речкаловым было совершено 450 боевых вылетов, 122 воздушных боя. Данные о сбитых самолётах разнятся. По одним источникам сбито 56 самолётов и 6 самолётов в группе . По данным М. Быкова, Речкалов сбил 61+4 самолёт противника .

После войны Григорий Речкалов продолжал службу в военно-воздушных силах, в 1951 году окончил Военно-воздушную академию. В 1959 году он был уволен в запас. Жил в Москве , с 1980 года - в городе Жуковском Московской области . Умер 20 декабря 1990 года в Москве. Похоронен рядом с матерью на кладбище посёлка Бобровский Сысертского городского округа Свердловской области.

Список воздушных побед

В наградных листах отсутствуют 3 воздушные победы Речкалова, одержанные им в 1941 году (в связи с утратой документов 55-го истребительного авиаполка за тот период). Тем не менее, эти победы отражены в документах 20-й смешанной авиадивизии, что даёт полное основание включить их в боевой счёт лётчика.

Всего воздушных побед: 61+4
боевых вылетов - более 420
воздушных боёв - 122

** - групповые победы

Награды

• Дважды Герой Советского Союза (24.05.1943, 01.07.1944);
• четыре ордена Красного Знамени ;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» ;
• юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» ;
• юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» ;
• юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» ;
• другие медали СССР ;
• почётный гражданин города Бельцы и других городов.

Память

Сочинения

• Григорий Речкалов. . - Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1967, 1979. - 247 с. - 15 000 экз.
• В гостях у молодости. М., 1968.
• Дымное небо войны. Свердловск, 1968.
• Григорий Речкалов. Пылающее небо 1941-го. - Яуза, Эксмо, 2008. - 496 с. - (В воздушных боях). - 5100 экз. - ISBN 978-5-699-25675-4 .
• Григорий Речкалов. 1941. Пылающее небо войны. - Яуза, Эксмо, 2009. - 496 с. - (Величайшие советские асы). - 3000 экз. - ISBN 978-5-699-35350-7 .

См. также

Напишите отзыв о статье "Речкалов, Григорий Андреевич"

Примечания

Литература

• Быков М. Ю. Асы Великой Отечественной. - М.: Яуза; Эксмо, 2007. - ISBN 978-5-699-20526-4 .

Ссылки

. Сайт «Герои Страны ».

• .

Отрывок, характеризующий Речкалов, Григорий Андреевич

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать, это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.

Родился 9 февраля 1920 года в деревне Худяковой (теперь входит в пос. Зайково) Ирбитского уезда, в семье крестьянина-бедняка. По окончании шести классов поступил в фабрично-заводское училище Верх-Исетского металлургического завода. Впервые поднялся в небо в период начальной летной подготовки в стенах Свердловского аэроклуба.
В 1937 году по комсомольской путевке направлен в Пермскую военную школу летчиков и в 1939 году в звании сержанта был зачислен в 55-й авиационный истребительный полк в Кировограде.
В Великой Отечественной войне участвовал с первого до последнего дня. Прошел путь от рядового летчика до командира истребительного авиационного полка.
Войну встретил в Бессарабии, а закончил в Берлине. Был тяжело ранен. Совершил более 450 боевых вылетов, участвовал в 122 воздушных боях, лично сбил 61 самолет противника и четыре - в составе групп.
За мужество и отвагу Г.А. Речкалов дважды удостоен звания Героя Советского Союза - 24 мая 1943 года и 1 июля 1944 года.
Награжден орденами: Ленина, Красного Знамени (четырежды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды) и девятью медалями.
После войны Г.А. Речкалов окончил Военно-воздушную академию. Карьеру военного завершил в 1959 году в звании генерал-майора авиации. Автор военно-патриотических книг «В гостях у молодости», «Дымное небо войны», «В небе Молдавии». Умер 22 декабря 1990 года. Похоронен в поселке Бобровский Свердловской области.
На родине Г.А. Речкалова в пос. Зайково создан памятный комплекс, включающий бюст Героя, Культурный центр его имени, стелы на въездах в поселок.

Г.А. Речкалов "Первый день войны"
Отрывок из повести

За день до войны окружная военно-врачебная комиссия признала Григория Речкалова негодным к летной работе из-за дальтонизма. Казалось, что жизнь кончена. При возвращении из Одессы в полк, базировавшийся возле г. Бельцы Молдавской ССР, Речкалов узнал, что началась война с нацистской Германией.
В публикуемом фрагменте воспоминаний Григорий Андреевич описывает, как провел он первый день войны.

В это первое военное утро до аэродрома я добрался в одиннадцатом часу. Лица товарищей, которые встречались по пути к штабу, поразили меня непривычной угрюмостью.
Навстречу от КП шли двое. Впереди в синем комбинезоне, со шлемом за поясом частил, словно пританцовывал, Крюков. По его круглому багровому лицу струились крупные капли пота. За ним шел с раскрытым планшетом в руках Коля Яковлев.
- Черт знает что, с ума они там посходили, что ли? - сердито ворчал Пал Палыч.
Так тепло звали в полку старшего лейтенанта Крюкова, и имя это удивительно соответствовало всему облику плотненького небольшого человека.
- Личный приказ генерала, товарищ старший лейтенант, - с горькой иронией в голосе заметил Яковлев, - ничего не попишешь.
- Да ты понимаешь, - перебил его Крюков, - я еще и летать-то на этом «МиГе» не могу как следует, а тут лети к черту на рога! Это же... - и махнув со злостью рукой, засеменил дальше.
- Коля! - окликнул я Яковлева.
- А, здорово! Откуда? - удивился он.
- Из Одессы, дружище.
Я смотрел на нашего Яковлева и не узнавал его. Лицо Николая, всегда такое беззаботное, даже легкомысленное, было теперь необычно серьезным, каким-то внутренне отрешенным. Небритый, глаза припухли. Грязный воротничок, оборванная пуговица на гимнастерке...
Николай в свою очередь окинул меня цепким взглядом и с тем же выражением, с каким разговаривал с Крюковым, произнес:
- Из Одессы? Ну и как?
- Что как? - пораженный его видом, переспросил я. - Куда это вы собрались?
- Значит, из Одессы? - повторил он, думая о чем-то своем. - А чего это ты выфрантился?
- Слушай, - рассердился я, - это не дело отвечать вопросом на вопрос. Скажи лучше толком: что с тобой происходит?
- Со мной? Ничего. - Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, кисло улыбнулся. - Вот, с Пал Палычем летим на разведку.
Яковлев попытался напустить на себя прежнюю беспечность, но даже залихватски вздернутая на затылок пилотка не могла скрыть его озабоченности и тревоги. Протянув на прощание руку, Николай неуверенной походкой побрел вслед за Крюковым, потом неожиданно обернулся и выкрикнул:
- А ты-то летать собираешься?
Вопрос его больно кольнул меня. Почему он спросил об этом? Впрочем, пока я шел до КП полка, такие вопросы мне уже задавали. Всем я коротко бросал: «Списан». Но ответы не совсем устраивали спрашивающих, больше того, вызывали даже иронию. Техники и то относились к моим словам недоверчиво и подозрительно. Я не мог понять, в чем, собственно, дело. Почему такое недоверие? Может быть, мой вид в то утро не гармонировал с обстановкой? Один только Хархалуп, узнав про мою беду, дружески подтолкнул меня по направлению к штабу, успокоил:
- Эх, была бы моя власть... А ты смелей, смелей! Ей-богу, командир все поймет и разрешит воевать.
Я взглянул на Яковлева. Он стоял в своей любимой позе: уставив руки в бока, выставив левую ногу вперед и чуть в сторону, постукивая носком сапога о землю.
Какая-то злая уверенность овладела вдруг мной, и в тон его вопросу я неожиданно выпалил:
- Нет, не собираюсь!..
- Вон что! - он слегка присвистнул. - Все ясно!
- …Собираются, Коля, только в дорогу, да еще жениться. А я буду летать и воевать!
Круто повернувшись, я зашагал на КП.
- Увидим, если доведется встретиться, - послышалось вслед.
Откуда у меня взялась такая уверенность?
Я знал: мое положение почти безнадежно. Врачебная комиссия запретила летать категорически. Кто мог сейчас взять на себя смелость отменить это решение?
Говорят, чтобы набраться мужества и на что-то решиться, следует меньше думать о своем положении. Я пришел на КП. Майор Матвеев, выслушав торопливое «Прибыл... Негоден... Прошу...», взял злополучное медицинское заключение и тут же порвал его.
- Видишь тринадцатую «чайку»? - он указал на закиданный ветками истребитель. - Быстренько готовь к вылету, отвезешь в Бельцы пакет.
Через полчаса я сидел в кабине самолета, вслушиваясь в привычный рокот мотора, вдыхая до боли знакомые запахи выхлопных газов и аэродромного разнотравья.
Рядом прошумели два «МиГа» - это Пал Палыч с Яковлевым отправились в разведку. Техник Ваня Путькалюк вытащил из-под колес колодки. Довольный, улыбающийся, он козырнул мне и вытянул руку в сторону взлета: «Путь свободен!»
Я в воздухе! Пусть задание мое не боевое, я лечу, и это - главное!
Истребитель послушно набирал высоту. Внизу, под крылом, мелькали созревающие хлеба, тонкой ниткой тянулась дорога, через зеркальный ручеек угадывался крохотный мостик. Легкий поворот влево. Вон и нескошенная низинка, две недометанные копнушки, а рядом - они, мои попутчицы. Приветственно покачивая крыльями, «чайка» низко проносится над самыми головами. Вижу, как в ответ мне долго машут косынками.
«Наверное, ни о чем еще не знают. Оно и лучше. Война сюда вряд ли докатится».
Позади остался мутный Днестр с заросшими берегами. Промелькнул на возвышенности утопающий в зелени бессарабский городок Оргеев; от него убегал на северо-запад заболоченный Реут - мелководная речушка, служившая надежным ориентиром до самого аэродрома.
Поля и поля простирались вокруг. Золотистые, ярко-зеленые, они казались почти синими, только по другую сторону Днестра они уже не лежали огромными квадратами, а, словно пестрое лоскутное одеяло, были рассечены межами на маленькие участки.
Войны как будто и не было; она пылала на границе, где-то за синью горизонта, за чернеющим вдали лесом, куда быстрые крылья унесли Колю Яковлева и Пал Палыча.
Впереди черной тенью кружил коршун. Второй выискивал кого-то в хлебном приволье. Но что это? Черные тени начали менять свои очертания, превращаться в силуэты вражеских истребителей! А вот и их жертва - одинокая «чайка». Беспомощная, исклеванная, она уже не огрызается огнем своих пулеметов, а тянет в сторону деревушки, слабо увиливая от наседающего врага.
Один из немецких летчиков спокойно, как в мишень, нацеливается на свою жертву. Теперь я хорошо вижу его; мой «ястребок» быстро приближается к нему.
«Вот ты какой, немец! - Широко раскрытыми глазами рассматриваю живой вражеский самолет. - Тощий-то какой и длинный! Ну и всыплю же я тебе сейчас!»
С бреющего полета «чайка» взлетает ввысь, навстречу фашисту. В прицеле видны силуэты обрубленных крыльев, хрупкий фюзеляж, желтый нос. Пора!
Глухо зарокотали пулеметы; шустрая стайка светлячков оторвалась от «чайки» и понеслась к врагу. Тонкохвостый «мессершмитт» на мгновение приостановился, как бы задумался, потом энергично взмыл вверх, в сторону.
«Ага, не по нутру! - провожая врага взглядом, усмехнулся я. - Но где же второй?» Я быстро глянул туда, где он должен был появиться, потом назад - самолета не было. Первый «мессершмитт» тем временем попытался обойти меня сзади. Я круто развернулся и в этот момент обнаружил внизу второго; не обращая внимания на мое присутствие, фашист нахально пристраивался к изнемогающей «чайке» - он собирался добить ее. Полупереворотом я направил нос истребителя на наглеца. Он уже рядом с моей полуживой союзницей. Я делаю попытку отпугнуть его длинными очередями. Что такое? Враг не боится или не видит моих трасс? Еще секунда-две - и будет поздно. Мой самолет от большой скорости уже трясется в мелком ознобе, мотор ревет на предельной мощности, ручку управления сильно лихорадит. Где-то справа появляется белесоватая дымка короткой очереди, предназначенной, должно быть, для меня. «Ага, желтоносик, отпугиваешь? Не выйдет!»
Жму на гашетки еще раз, еще... «мессершмитт» не выдерживает, уходит вверх.
Боевым разворотом вывожу свою «чайку» из пике в сторону врага. Странно! Противник не принимает атаки, ускользает от меня. Дымя мотором, к нему подтягивается второй.
Где же привычная «карусель» боя, которую мы так усердно и красиво выписывали в тренировочных зонах? А может, фашисты испугались? Нет; вытянувшись в цепочку, «мессершмитты» подбираются ко мне. Что ж, примем бой.
Первый только «клюнул» сверху и сразу же ушел от лобовой атаки. Второй попытался атаковать сзади, но атаку в лоб тоже почему-то не принял. О! первый открыл огонь! Как это он успел оказаться у меня в хвосте?
Теперь роли меняются. Я уже не стреляю, а верчусь ужом, следя, как бы они не прищемили мне хвост. Я будто меж двух бандитов, норовящих воткнуть нож в спину.
Огненные трассы учащаются. Мы сходимся так близко, что я отчетливо вижу напряженные лица врагов. Один из них, тщедушный хлюпик с маленькой головкой, едва выступающей из кабины, целится в меня особенно старательно.
Страха нет. Только слегка кружится голова. В душе - злость и азарт.
Мне приходилось до этого читать, как некоторые летчики описывают свою первую боевую «карусель»; я немало удивлялся одному обстоятельству: летчики уверяли, что в этой схватке ничего нельзя толком увидеть, действуешь почти вслепую. Возможно, у них так и было. Это тоже был мой первый бой, но здесь все оказалось по-другому. Я почему-то прекрасно видел и этого хлюпика, что «закручивал» на меня сзади, и того «желтоносика», что дымил слева.
Неужели я его наконец разозлил? Первый фашист, не сворачивая, несся прямо на меня. Я нажал на гашетки. Что за чертовщина?! К фашисту протянулась одна-единственная ниточка зеленых светлячков! Только позднее я сообразил, что остальные пулеметы молчали. Вражеский самолет стремительно сближался со мной. Дыхание перехватило. Не свернуть! С маленького самолетика он вырос до жутких размеров. Еще мгновение - и... Я лихорадочно сунулся за козырек, к приборам. Еще не веря, что лобовая атака завершилась, я некоторое время летел в напряженном ожидании столкновения, просто так. Потом рука потянулась к механизму перезарядки. Но тут что-то ударило по самолету, управление вырвало из рук, и «чайка» закрутила «бочку». А справа на предельной скорости пронесся хлюпик, о котором я успел на время забыть. Наглец, он еще махал мне рукой: до следующей встречи, мол. Видно, у него кончалось горючее. Он спокойно уходил у меня на глазах вслед за своим напарником. «Не уйдешь, подлец!» Я быстро развернулся - но теперь молчали все пулеметы. Обидно!.. Я с досадой проводил взглядом медленно тающий дымный след, оставленный «мессершмиттами».

Золотые звезды ирбитчан: Сборник очерков и воспоминаний об ирбитчанах - Героях Советского Союза.
Сост. А.С. Еремин, А.В. Камянчук. - Ирбит: ИД «Печатный вал», 2015. ISBN 978-5-91342-009-1

В ставшем хрестоматийным стихотворении «Красный сокол» про Г. Речкалова сказано:

Сто двадцать восемь он провел атак,
Сбил вражью шестьдесят одну машину,
Неуязвимый краснозвездный Як,
Закончил путь у самого Берлина.

Правды в нем столько же, сколько в официальной советской версии Великой Отечественной Войны. Сто двадцать восемь Григорий Андреевич провел воздушных боев, а не атак, что далеко не одно и то же. Говоря о числе сбитых самолетов, принято называть сколько летчик сбил лично, или указывать число сбитых лично и в составе групп. Лично Речкалов сбил 56 самолетов и 5 - в группе. Ну и самая большая ложь - не воевал наш прославленный земляк на истребителе Як.
***
Войну Г. Речкалов начал на И-16.
Как известно, Советский Союз вступил во вторую мировую войну союзником Германии. Противником СССР рассматривались Англия и Франция, якобы, готовившие нападение на Страну Советов. Итогом близорукой политики советского руководства стали колоссальные потери в живой силе, технике и территории в начале войны. Только 22 июня люфтваффе уничтожила 1200 наших самолетов. Срочно эвакуируемая на восток промышленность не могла снабжать фронт военной техникой.
В критической ситуации на помощь пришли вчерашние «враги»: Великобритания и Соединенные Штаты. Англия и США начали поставлять Советскому Союзу по ленд-лизу военную технику, автомобили и продовольствие. Н.С. Хрущев писал в воспоминаниях, что без помощи союзников СССР не мог бы выиграть войну.
Особой известностью из поставляемого по ленд-лизу пользовались американская тушенка, автомобили «додж», «студебеккер» и «виллис», истребители «спитфайер» и «аэрокобра».
Именно на «аэрокобре» и воевали наши прославленные асы А. Покрышкин, Н. Гулаев, Г. Речкалов, Д. Глинка. Это нисколько не умаляет совершенных ими воздушных подвигов. Стыдиться следовало бы тем, кто пытался скрыть российско-американское военное сотрудничество, уходящее, кстати, в XIX век. До принятия на вооружение в 1891 году винтовки С.И. Мосина, русская армия была вооружена винтовками Бердана, до 1895 года (принятие на вооружение нагана) револьверами Смит и Вессон. Русская полиция сохраняла верность крупнокалиберному американскому револьверу и после 1895 года. Пулемет «максим» верой и правдой послужил Красной Армии еще и в Великую Отечественную войну. Обречены Россия и Америка на военное сотрудничество и в XXI веке, как бы этого не хотелось иным политикам с той и другой стороны.
Если по числу сбитых самолетов противника Речкалов уступил Покрышкину и Гулаеву, за то он установил рекорд среди асов антигитлеровской коалиции по числу сбитых самолетов на «аэрокобре». Из 56 сбитых самолетов, 50 он сбил на «аэрокобре». Покрышкин и Глинка соответственно: 48 из 59-ти и 41 из 50. Мало того, никто из американских или английских летчиков, даже летавших на более совершенных машинах типа «Мустанг» или «Спитфайер», не сбил больше Речкалова. Таким образом, ему принадлежит абсолютный рекорд по числу сбитых самолетов противника среди пилотов антигитлеровской коалиции, воевавших на американских истребителях.
***
Рано или поздно всякая ложь становится известна. Открывшая правда только возвысила Г. Речкалова, дав новый повод гордиться прославленным земляком.

2007 г.

Непризнанный герой

В преддверие 9 мая «Ирбитская жизнь» поместила наш материал «Военная тайна Григория Речкалова». Однако в нем был опущен сюжет о числе сбитых Речкаловым самолетов противника. Не хотелось в канун праздника Победы касаться тем, связанных с «очернительством» и «развенчанием» Героев войны.
***
В массовом сознании отложились два прославленных советских летчика Великой Отечественной войны - Александр Покрышкин и Иван Кожедуб. Оба стали трижды Героями. (Третьим трижды Героем был прославленный полководец Георгий Жуков.)
Казалось бы, ничто не может поколебать их авторитет. Так бы оно и было, не будь людей, готовых годами сидеть в архивах, выискивая крупицы правдивой истории Великой Отечественной войны.
Группа исследователей-энтузиастов истории авиации во главе с Михаилом Юрьевичем Быковым провела несколько лет в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации. Итогом их работы стало появление справочника «Асы Великой Отечественной. Самые результативные летчики 1941-1945 гг.»
Согласно подтвержденным данным, Григорий Речкалов лично сбил 61 самолет противника и 4 - в группе (а не 56+6, как считалось ранее). Больше его сбил только И. Кожедуб - 63 самолета.
Но если на боевом счету Речкалова появились дополнительные звезды, значит у кого то их стало меньше.
Александр Родионов в статье «Мутное небо 1941 года» пишет: «Для тех, кто интересовался историей 55-го И[стребительного] А[виационного] П[олка], впоследствии 16-го Г[вардейского] ИАП, а также боевой работой 9-й ГИАД[ивизии] (с 02.07.1944 г. командир А.И. Покрышкин) и ее личного состава, очевидны натянутые отношения между комдивом и вторым по результативности асом Советских ВВС, дважды Героем Советского Союза Григорием Андреевичем Речкаловым. Авиасообщество некоторое время назад даже вело споры на страницах сетевых форумов, пытаясь понять природу взаимоотношений двух летчиков, полагая, что причины кроются в их соперничестве в воздухе. При этом рассматривались разные аспекты их боевого взаимодействия.
Так или иначе, стало казаться, что натянутые отношения асов, которые вылились затем в серьезный конфликт, были вызваны их личными боевыми счетами. В последнее время это подтверждается словами родственников Г.А. Речкалова, в частности, его жены Анфисы Яковлевны Речкаловой и их дочери, Любови.
По словам последней, в действительности конфликт Речкалова и Покрышкина заключался в том, что уже после войны Речкалов, работая с документами ЦАМО, обнаружил три своих сбитых в 1941-м году самолета на счету... Покрышкина. Узнав об этом, Речкалов позвонил Покрышкину и объявил ему о своей находке и, по всей вероятности, о том, что думает о своем боевом товарище и начальнике. Реакция Покрышкина была такова, что после этого разговора про Речкалова забыли, а самому ему было отказано в допуске в ЦАМО…»
Согласно подсчетам М. Быкова, в действительности Покрышкин сбил 46 самолетов противника лично и 6 - в группе (по другим подсчетам - 43+3).
Все это позволяет по новому взглянуть и на драматическую судьбу Григория Речкалова и на обвинения в его адрес со стороны Покрышкина.
Негодный по состоянию здоровья к службе в ВВС (страдал слабой степенью дальтонизма), только благодаря началу войны Речкалов не был списан в запас. Уже через месяц он был серьезно ранен в правую ногу. Вернулся обратно в полк только в апреле 1942 года, сбежав из госпиталя. Ранение давало о себе знать - иногда после возвращения из полета правый сапог был полон крови. И тем не менее Речкалов, наперекор всему, стал лучшим летчиком самого прославленного авиаполка второй мировой войны.
Наводившая ужас на немецких пилотов «Аэрокобра» Речкалова не имела бортового номера. Его заменили инициалы летчика - РГА - на хвостовой части фюзеляжа. Они же были и его позывным.
Тем горче стало послевоенное забвение. Не случайно, что нет в Ирбите не то, что памятника, даже улицы Речкалова. (Хотя есть памятник Г.К. Жукову и улица его имени.) Те знаки внимания, которые оказываются памяти Григория Андреевича, никак не соотносятся с его величием.
Однако, возможно, что пришла пора воздать должное величайшему пилоту второй мировой войны. Необходимо наградить Речкалова посмертно третьей Звездой Героя, хотя уже и не Советского Союза, а России. (Подобные прецеденты уже имеются.) В Свердловской области есть памятник Григорию Бахчиванджи, тем более в ней должен быть монумент Григорию Речкалову. Заслуживает он и мемориального музея, и других знаков уважения к его памяти.
Что же касается «очернительства» прошлого, то А. Родионов, отвечая «патриотам», которые, увы «многочисленны и неисчерпаемы в нашей стране в любое время», отметил: «Касаясь проблемы взаимоотношения двух советских результативнейших летчиков-истребителей во время и после Великой Отечественной войны, мы ни в коей мере не старались бросить тень или подвергнуть сомнению реальные боевые заслуги прославленного воздушного бойца и талантливого авиационного командира А.И.Покрышкина. Просто «ура-патриотам» и прочим «радетелям за светлое прошлое» давно пора понять, что события и особенно люди отечественной истории, в том числе и авиационной, не обязательно однозначно делятся на «черное» и «белое», и от этой неоднозначности они не теряют своего величия, а лишь – становятся более интересными и привлекательными для внимательного изучения, исследования и анализа потомками».

PS. В число самых результативных летчиков (асов) Великой Отечественной войны вошел еще один уроженец ирбитской земли - капитан Павел Бабайлов. Он лично сбил 24 самолета противника и 7 - в составе группы.

А. Еремин, кандидат исторических наук
2007 г.

Речкалов Григорий Андреевич

Этот блистательный воздушный боец отличался весьма противоречивым и неровным характером. Являя образец мужества, решимости и дисциплины в одном вылете, в следующем он мог отвлечься от выполнения главной задачи и столь же решительно начать преследование случайного противника. Его боевая судьба переплелась с судьбой А. Покрышкина; он летал с ним в группе, сменял его на должности комэска, затем на должности командира полка. Сам Александр Иванович лучшими качествами Речкалова считал прямоту и откровенность.

Начало войны спасло Речкалова от списания с летной работы: врачи нашли у него слабую степень дальтонизма, но командир полка проигнорировал их губительное для пилота заключение.

Свои первые боевые вылеты, на штурмовку войск противника, Речкалов сделал на И-153 - биплане с синим хвостовым номером 13. На нем же он одержал свою первую победу, залпом эРэСов сбив одного из атаковавших его Ме-109. Как и Покрышкин, он говорил, что его 13-й номер «несчастливый для них». На нем же он, правда, потерпел аварию из-за отказа мотора: оборвался шатун, и, скапотировав, Речкалов едва не погиб. После аварии он стал летать на И-16, вскоре сбил на нем румынский ПЗЛ-24, а затем и Ю-88. В одном из вылетов был ранен в голову и ногу, привел машину на свой аэродром и неделю угодил в госпиталь, перенес там 3 операции - ранение в ногу оказалось тяжелым. После относительного выздоровления летчик получил направление в запасной полк, но, узнав, что полк укомплектован только самолетами У-2, решительно повернулся и уехал обратно в штаб ВВС округа. Там он добился встречи с командующим и сумел вытребовать направление на переучивание в истребительный полк. Только летом 1942 г., освоив Як-1 и еще раз побывав в госпитале - трудно выходил осколок, Речкалов всеми правдами и неправдами вернулся в свой полк - 55-й иап, получивший к тому времени гвардейское наименование 16-й гиап. Здесь, на Южном фронте, он делает около сотни боевых вылетов, доводит число побед до 6 - 4 личных и 2 в группе.

В декабре 1942 г. 16-й гиап был выведен с фронта, а личный состав полка направлен в 25-й зап для переучивания на «Аэрокобры».

…Только за первые 2 недели сражения на Кубани «боевой работы с аэродрома Поповическая» замкомандира 1-й авиаэскадрильи 16-го гиап ст. лейтенант Речкалов лично сбил в воздушных боях 8 самолетов противника (7 Ме-109 и Ю-88) и был представлен к званию Героя Советского Союза. Всего на Кубани он одержал 19 побед, трижды уничтожив по 2 самолета в одном бою и один раз - 3 Обычно он летал ведущим пары в группе Покрышкина.

«Не было ни одного вылета, чтобы мы не вели бой. Вначале фашист действовал нахально. Выскочит группа, навалится, смотришь, то один, то другой наш самолет, загоревшись, несется к земле. Но мы быстро разгадали тактику фашистских летчиков и стали применять новые приемы: ходить парами, а не звеньями, лучше использовать для связи и наведения радио, эшелонировать группы самолетов так называемой „этажеркой“. Именно в эти дни в нашем полку родился „соколиный удар“, разработанный Александром Ивановичем Покрышкиным». На Кубани Г. Речкалов воевал на «Аэрокобрах» П-39Д-1, П-39Д-2, с бортовым номером 40.

Беспредельно храбрый лично, удалой, полный презрения к врагам, он воевал на разукрашенной «Аэрокобре», помимо стандартной окраски и элементов быстрого распознавания, несшей звезды по числу сбитых врагов и грозные буквы РГА (инициалы летчика) на хвостовой части фюзеляжа.

Летом 1943 г. во главе восьмерки истребителей он с ходу на предельной скорости, сверху - в лоб, атаковал большую группу Ю-87 и лично сбил 3 из них. Его группа сбила тогда 5 Ю-87 и Ме-109.

Осенью 1943 г. во время знаменитой «охоты над морем», открытой Покрышкиным, Речкалову удалось сбить 3 самолета - 2 Ю-52 - бензовоза в одном вылете и летающую лодку «Савойя».

Он с удовольствием летал на «охоту», любил забираться на большую, около 6 тысяч метров, высоту и, пользуясь своим исключительно острым зрением, стремительно атаковать выбранную жертву. На задания ас летал с разными летчиками. Среди них были А. Труд, Г. Голубев, В. Жердев.

1 июля 1944 г. гвардии капитан Речкалов награжден второй Золотой Звездой за 415 боевых вылетов, 112 воздушных боев, 48 личных и 6 групповых побед. Свой последний дубль он сделал под Яссами, сбив в короткой и решительной атаке 2 Ю-87.

После назначения Покрышкина замкомандира полка Речкалов становится командиром первой авиаэскадрильи, а когда Покрышкин стал командиром дивизии, он назначен командиром 16-го гиап. Однако должность эта была фатально невезучей. После гибели И. Олефиренко из-за халатности механика Речкалов был снят с должности комполка и туда назначен Б. Глинка. Однако через несколько дней тот был серьезно ранен в воздушном бою и врио комполка вновь стал Речкалов. И опять его сменил в этой должности другой - И. Бабак.

Речкалов к тому времени был назначен инспектором по технике пилотирования 9-й гиад В этой должности гвардии майор Речкалов и закончил войну.

Григорий Речкалов родился 9 февраля 1920 г. в деревне Худяково Ирбитского уезда Пермской губернии. Он окончил 6 классов и в 1938 г. был принят в Пермскую военную авиационную школу. Ту самую, что за 5 лет до прихода туда Речкалова окончил его будущий командир Покрышкин. Правда, тогда школа выпускала лишь авиатехников. Став в 1939 г. военным летчиком, Речкалов проходил службу в частях ВВС РККА Одесского ВО.

В сражениях Великой Отечественной участвовал с первого дня. Воевал на Южном, Северо-Кавказском, 1-м, 2-м и 4-м Украинских фронтах. Провел более 450 боевых вылетов, 122 воздушных боя, в которых сбил 56 самолетов противника лично и 6 - в группе Наверное, ни у одного другого советского аса на личном счету нет такого разнообразия типов официально сбитых самолетов, как у Речкалова. Здесь и бомбардировщики Хе-111 и Ю-88, и самолеты штурмовой авиации Ю-87 и Хш-129, и разведчики Хш-126 и ФВ-189, и истребители Ме-110, Ме-109, ФВ-190, и транспортники Ю-52, и относительно редкие трофеи - «Савойя» и ПЗЛ-24.

После войны, в 1951 г., он окончил ВВА. В 1959 г. 39-летний генерал-майор авиации Речкалов был уволен в запас. Жил и работал в Москве. Написал книги: «В гостях у молодости» (М., 1968), «Дымное небо войны» (Свердловск, 1968), «В небе Молдавии» (Кишинев, 1979). Умер 22 декабря 1990 г.

Дважды Герой Советского Союза (24.5.43, 1.7.44) Награжден орденом Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, 2 орденами Красной Звезды, медалями.